- Привет, проходи.
Молча скинула сумку на подставленный стул, сняла цветастые ботинки с тупым, большим носком. Прошли в комнату. Небольшая домашняя студия. Она опустилась на пол, с ожиданием посмотрела на стоящего в дверях.
- Что на сегодня?
На сегодня… да что на сегодня… ничего. Как обычно. Просто попробуем раскрыть и запечатлеть. Вот и все. Ничего нового.
Она улыбнулась. Встала, скинула легкий серый жакет, осталась в одних джинсах. Парень усмехнулся. Какой привычный жест – человек обнажается только перед самим собой, и стать молчанием, которое царит вокруг – ради этого стоило много работать.
Вместо фона стена, с грубой каменной кладкой. Незачем дополнительные средства. Если хочешь что-то получить, сделай все, чтобы это стало возможным только с одного нажатия клавиши. Вся работа – за кадром. В итоге – только результат и ничего больше. Картина должна жить. Пришлось много сил вложить на то, чтобы в обычной типовой квартире появился этот маленький каменный мир – отголоски настоящего камня.
читать дальшеОн остановился, следя глазами за её движениями. Ему нравилось смотреть, как она движется – тени переплетались, меняясь с каждым движением. Тень ласкала ей грудь, неспешно неуловимо перемещаясь по телу. Соскользнула по бедру, притаилась в ложбинке, очертила скулы. Она двигалась. Тень следом за неё. Или свет. Ответа так и не нашел. Просто никогда и не задумывался. Ответ на вопрос «почему» совершенно не важен – есть только вот эта игра света и тени. Остальное не важно. Ему не хотелось знать «зачем», ради чего. Только позволить этому быть. Этого было достаточно.
Спустила джинсы. Наморщила лоб. Он усмехнулся – все так и не купила новые, а эти были уже узки, но она упорно продолжала в них влезать, закусив губу на каждое замечание, что пора немного сменить гардероб. Давно уже не девочка и такие брюки-джинсы слегка не подходят под твои глаза. …В ответ все тот же упрямый взгляд. Возмущенно фыркает и поправляет непокорную прядь.
Парень взял с журнального столика черную ткань. Протянул. Девушка молча взяла. Она обнажена, не смущаясь мужского взгляда. Снова захотелось усмехнуться, но он подавил это желание где-то внутри себя – смех, злой, с насмешкой, адресован не ей. Себе. Он подошел, отвел её руку, что пыталась прикрепить лоскут ткани поверх талии. Неудобно. Ты же знаешь. Каждый раз ты пытаешься сделать это сама. Каждый раз у тебя не выходит. Привыкла бы и просто бы попросила. …Каждый раз упорно отталкиваешь руку, пытаясь в одиночку справится с этим.
Он сел у её ног, смотря как скользит почти шелком ткань по её ногам, все больше придавая таинственный, нереальный вид. Словно ожившая иллюстрация к сказке. К этому так не хватало бесконечных барханов из черного песка и безумной глубины неба – бездна должна смотреть на тебя сверху, отражаться в твоих глазах. Улыбнись. Ты же знаешь, что я шучу. Я не смогу найти барханы здесь, в этих четырех стенах. А хочешь? Я куплю машину песка и превращу все это в пустыню? Хочешь? Ради тебя.
Нет. Жаль. Когда ещё появится такой повод уничтожить собственное жилище ради таких прекрасных глаз. Смеешься. На каждый комплимент только смех. Как ещё сказать тебе?
Вздыхает и не произносит ни слова. Закончила – ткань надежно закреплена, сверху ещё одна накидка. Просторная, прозрачная ткань. Ещё одна. Он притащил волоком сухие ветки. Большая коряга уже заняла своё положенное место. На ветви загодя распылена черная краска. Большими каплями. По ветвям. Осталось только немного навести «блеска», чтобы этот узор сплелся в одно целое, чтобы Ты заняла своё место, чтобы Твои глаза говорили. Она покорно ждет. Он крутит из толстой проволоки узоры, маскируя то, что никогда не смогло бы соединиться. Здесь может. Может. И только ради тебя. Он обещал.
Ох. Тихо выругался. Выбросил в сторону садовые ножницы. Вот так и получается – не стоит использовать предмет не по своему назначению. Резать ветви? Так режь. Не пытайся ими загнуть металл. Он сидит, засунув палец в рот. По руке стекают капельки крови. Порезался. Не придумал ничего лучше, чем засунуть в рот. Вот, что за человек? А? Не маленький мальчик. Дай. Дай сюда же! Ну что это такое. Глупый. Она берет у него руку, подбирает атласную ленту. Приложила к порезу. Сиди так. Не тяни в рот. Не тяни, понял? Возвращается с мотком бинта, тихо шикает на его возращения. Молчи. Сейчас забинтую и можешь сказать все, что думаешь. Что за мальчишка. Ты посмотри. Посмотри – ты же не только палец, ты и ладонь задел. Не умеешь обращаться, так не берись. Сам ведь шипишь на меня, когда я тебе обед пытаюсь приготовить.
Мельком улыбка. Улыбнулись. Оба. Она не умеет готовить, но отчаянно пытается каждый раз накормить его. Он выгоняет её с кухни, забирает половник и грозит бросить в след тапок. Она фыркает и гордо уходит.
Затянула.
Ну вот, всё. Все, слышишь? И не трогай повязку!
Закурил, наблюдая за ней. Переложил сигарету в левую руку. Неудобно, но хочется курить. Она присела рядом. Глаза встретились. Стало тепло. Вокруг молчание и тишина. По комнате поплыл сладковатый запах табака. Сине-белые клубы густого дыма. Исчезают. Почти незаметно. Словно никогда и не было. Вздохнул, затушил, вдавливая папиросную бумагу в черноту стекла. Хватит. Пора начинать. Пожала плечами. Хорошо. Давай начнем.
Хорошо. Теперь двигайся. Хорошо. На меня. Повернись. Бедра оставь. Двигайся плечами. Прогнись. Наклоняйся. Ещё. Ещё. Остановись. Посмотри на меня. Прямо на меня. Он ногой щелкнул выключатель на переноске. Заработал вентилятор, ткань ожила, затрепетала пойманной птицей между чернотой почти неуловимого узора. Хорошо. Свет только на тебя, моя дорогая. Ни луча мимо. Только ты. Все остальное – твой мир. Твой узор. Остановись, ради Бога, прошу. Остановись! Замри! Пожалуйста…
Губы беззвучно шепчут неслышно слова. Крик застывает в мерном движении вентиляторов. Шум. Глаза встретились, все тихо растворяется между ними. Ближе, чем когда-либо. В груди защемило. Одно мгновение. Семь сотен частей одной секунды. Только одна маленькая частичка. Один миг.
Неудобно. Как же неудобно пользоваться штативом. Руки в повязке срываются с крепежных винтов. Неудобно. Рука пытается сорвать повязку. Что ж ты так крепко завязала, моя хорошая? Оставь… В отчаяние рвет узел зубами, впившись в него раненным зверем. Секунда слишком мимолетна. Тем более одна из семиста ровных частей. Успеть. Ради всего святого – смотри, смотри на меня! Бинт полетел прочь. По руке заструилась кровь.
Пальцы крутят неподвластный винт. Ещё один. Так. Хорошо. Теперь всё.
Нет. Немного не так. Прости. Прости, не могу быстрее. Он стремительно подошел к ней. Вот, здесь. Поправь. Да, прости, ты ведь не можешь. Хорошо, я сам. Не шевелись, хорошо? Просто не шевелись.
По следам прикосновений остались капли. Едва заметные росчерки в свете стольких ламп.
Он улыбнулся. Только нажать на спуск.
Я тебя люблю.
Губы беззвучно вторят сухому щелчку.
Только один кадр.